Шиар внезапно вскрикнул. По экрану, перечеркнув силуэт Зотахи, метнулась стремительная тень, сверкнула неяркая вспышка, послышался скрежет и следом за ним – лязг металла, грохот задвигаемых люков и заслонок и пронзительный свист бьющего под давлением воздуха. Эти звуки слышались долю секунды; затем свист, грохот и лязг прекратились, и в отсеке регенератора воцарилась тишина. Под куполом центра управления все замерли: Тревельян у своего терминала, Шиар, не отрывавший взгляд от экрана, Эвект, повернувшийся к нему, Найя Акра, уже стоявшая у выхода, и пятеро ньюри, что растянулись цепочкой по залу.
– Обнаружена искомая личность, – размеренным тоном произнес Мозг. – Тот, кого вы называете Курсом, нанес повреждения воздушному регенератору. Незначительные, ньюри, так что поводов для тревоги нет. В данный момент все монтажные отверстия в кожухе регенератора закрыты, и устройство недоступно для проникновения.
– Что он сделал? – глухо каркнула жрица. – Что за повреждения нанес?
– Разбил блок, регулирующий давление в семнадцатом воздуховоде. Воздуховод отключен, введена в строй резервная линия.
– Хвала Йездану! – молвила Найя Акра и переступила порог.
Только тогда Шиар осмелился позвать:
– Зотахи! Где ты, Зотахи? Что с тобой?
Молчание было ему ответом.
– Станция, сообщи, что случилось с техником, – велел Тревельян. – Он жив? Возможно, ранен?
– К сожалению, мертв, – раздался голос, в котором не было ни сожаления, ни печали. Затем картина на экране дрогнула, отодвинулась, и Тревельян увидел Зотахи, лежавшего ничком у корпуса регенератора. Кажется, у него была сломана шея и раздроблен затылок.
Положение служителей в обществе кни’лина было подробно исследовано вскоре после войны, и нет оснований предполагать, что с тех пор что-то существенно изменилось. Служители (так называемые слуги клана) образуют основную массу планетарных обитателей и делятся на несколько социальных слоев: работники, солдаты, собственно слуги, технический персонал, сотрудники медицинской и санитарной служб и так далее. У них нет семейств в земном смысле этого термина, что, однако, не отрицает таких понятий, как материнство, отцовство и родственная связь, бытующих по крайней мере у части населения. Так, в клане ни можно выделить прайды или сообщества мужчин и женщин, состоящих в отношениях, которые в древности назвали бы групповым браком. Эти прайды весьма устойчивы, и людей в них объединяет не только секс, но также общая профессия либо служение одному и тому же лицу из числа достойных.
Та-цзуми, И. Дворкин.
«Кни’лина. История, обычаи, верования».
Глава 9
Криогенный Мозг
Если он доберется до какого-нибудь важного узла системы жизнеобеспечения, нас ждут серьезные проблемы, – сказал Второй Пилот.
– Это так, – согласно склонил голову Третий Вечерний.
Их имена, как и предполагал Тревельян, изменились – Первая Глубина, старшая в группе ни, объявила, что Курс больше не принадлежит к их сообществу. Его разум был явно поврежден ментальным излучателем; он бродил где-то внизу, на техническом ярусе, временами впадая в неистовство и пытаясь голыми руками сокрушить какой-нибудь важный агрегат – блок оборотной воды, утилизатор отходов или одну из генераторных подстанций. К счастью, все эти устройства имели защитные кожухи из пласткерамических материалов, распилить которые можно было бы только мощным лазерным лучом. Искусственный разум, управляющий СИС, закрыл диафрагмы гравитационных лифтов, изолировав Курса на нижнем ярусе, и блокировал шлюзы, лишив его возможности покинуть станцию и перебраться на Сайкат. Но запереть его в каком-нибудь из отсеков Мозг был не в состоянии – люки между ними имели как автоматическое, так и ручное управление. Несмотря на силу Курса, особых бед он натворить не мог, но мысль, что тварь с Тоу бродит среди жизненно важных машин и механизмов, нервировала кни’лина.
– Попробуем его изловить? – предложил Второй Пилот, собирая лоб в морщины.
– Идея, как мое имя – вечерняя, – ответил ботаник. Вероятно, это была мрачноватая шутка. – Курс сломал хребет слуге. Вдвоем нам не справиться, а ремонтные роботы и киберуборщики бесполезны. Он их просто растопчет.
– Растопчет, – согласился Пилот, ерзая на подушке.
Они боялись. Возможно, их страхи были отзвуком другой, более серьезной и более тревожной ситуации: посланные через Лимб депеши не добрались ни до Земли, ни до Йездана. С момента отправки сообщений миновали сутки, и Найя Акра, затратив изрядное количество энергии, дважды повторила сеанс, ориентируя антенну на Кхайру, Тизану и ближайшие колонии землян, однако ответа или хотя бы подтверждения связи экспедиция не получила. Этот факт казался поразительным и необъяснимым; в сделанных Мозгом расчетах не приходилось сомневаться, а что до технической стороны, то связь через Лимб, невзирая на гигантские дистанции, была надежна как контурный привод космического корабля. Тем не менее их попытки связаться не имели успеха, и это порождало гнетущее чувство – здесь, на краю обитаемой зоны Галактики, в бездне Великой Пустоты, они ощущали себя оторванными от родных миров, едва ли не брошенными на произвол судьбы. И вдобавок где-то под их ногами бродил сумасшедший киборг-убийца!
На Земле и в ее колониях киборги существовали разве только в древних фантастических романах. Соединять коллоидный человеческий мозг с каким-либо механизмом считалось противоестественным, не отвечающим этике, да и нужды в подобных конструкциях не было никакой. Для людей существовали банки клонированных органов и целостных тел, в которые, при крайней нужде, пересаживали мозг из прежней его обители; что же касается одушевления творений из пластика, металла или биоматериалов, то для этого вполне годились искусственные интеллекты. Пожалуй, единственным исключением из этого правила являлась посмертная запись личности в памятный кристалл – честь, которой удостоился Олаф Питер Карлос Тревельян-Красногорцев, командор и десантник, летавший в былые времена на крейсере «Паллада». Но он все-таки был не киборгом, а скорее, частью индивидуальности своего потомка, которую тот мог подключать к памяти и разуму для поучительных бесед и прочих развлечений. В данный момент, слушая сетования кни’лина, командор негодовал и порывался разъяснить, какими способами надо вышибать мозги киборгам.
– Может быть, ты пойдешь с нами? – молвил Второй Пилот, поворачиваясь к Тревельяну. – Иутин сказал, что на Сайкате, в пещере дикарей, тебе удалось с ним справиться.
– Иутин слегка преувеличил, – отозвался Ивар. – Но если вы решитесь, я готов. Одних я вас не отпущу.
«И будешь дурак дураком, – прокомментировал командор. – Курс всех вас по стенкам размажет – и тебя, и бугая ботаника, и тощего Пилота. Меня пусти, меня! Я этому Курсу живо загну салазки!»
«Ты мое тайное оружие на крайний случай, и этот случай еще не наступил, – осадил его Тревельян. – Я готов выслушать твои советы. Советы, дед, и только».
«Раз меня не пускаешь, вот тебе мой совет: сидите тихо и ждите корабля. Когда-нибудь он придет – не по вашему вызову, так с земной частью экспедиции. А ловить киборга у вас кишка тонка».
– Ты размышляешь над тем, как его поймать? – прервал ментальный диалог Пилот.
– Не поймать, а уничтожить, – уточнил Тревельян. – Убить гораздо легче, чем ловить. Кстати, каким оружием мы располагаем? Может, фризеры есть, иглометы или лазерные хлысты?
– Этого нет. Ничего подходящего для такой ситуации. Несколько маломощных парализаторов, – принялся перечислять Второй Пилот, – метатели с усыпляющими капсулами, гранаты с сонным газом и доисторические копья терре и тазинто из коллекции Иутина. Еще восемь крепких слуг, не слишком храбрых, но послушных… – Он вдруг ухмыльнулся: – Да, твой нож, ньюри Тревельян, твой окровавленный нож! Это, наверное, самое серьезное оружие на станции.
– Я не собираюсь устраивать с Курсом дуэль, – сухо обронил Ивар.